В книге исследуется пушкинская мистификация в «Евгении Онегине». Заметив, что читатели поэзии воспринимают в стихах «я» исключительно как «я» Автора, Пушкин подшутил над нами, сделав повествователем в романе не себя, а указания, кто является повествователем, спрятал в середину романа – да так, чтобы мы эти подсказки как можно дольше не замечали. В результате без малого 200 лет читатели открывают эту книгу и, будучи уверенными, что повествование ведется от лица Пушкина, читают не то, что Пушкин написал.

Между тем фигура повествователя определяет писательскую точку зрения: открывая любую книгу, мы с первых страниц подсознательно решаем для себя, кто нам рассказывает предлагаемую историю, и только этот ориентир делает доступным понимание текста и замысла писателя. Поскольку мы зашорены многолетним ошибочным восприятием романа, настало время публиковать его с параллельным комментарием, разъясняющим литературно-исторический контекст, идеологию романа, а также причину и смысл осуществленной Пушкиным мистификации.